Агитационные материалы окон РОСТА
В определенный момент даже советское искусство стало для Маяковского недостаточно революционным, и он организовал свое творческое объединение поэтов, художников и писателей «Левый фронт искусства» («ЛЕФ»), выпускавшее одноименный журнал. Члены «ЛЕФа» отстаивали идею максимально приблизить литературу к реальной жизни, за что неоднократно критиковались другими деятелями искусства.
Маяковский в США
В 20-е годы Маяковский много путешествует за границей и в СССР, его с радостью встречают на многочисленных выступлениях и литературных вечерах. В 1924 году своей поэмой на смерть вождя пролетариата «Владимир Ильич Ленин» он закрепляет свое звание первого среди лучших. Но вскоре эта ситуация кардинально изменится.
Я с жизнью в расчете…
Со смертью Ленина пришел и закат карьеры Маяковского. Когда пыл Гражданской войны стих, а новая бюрократия искала спокойствия мирной жизни, трибун революции оказался достаточно неуместной фигурой. Его все чаще начинают критиковать, тиражи уменьшаются, а в годы борьбы с левой оппозицией его лирика рассматривалась негативно
Критикуя новую бюрократию, Маяковский выпускает сатирические пьесы «Баня» и «Клоп», которые были в штыки встречены как критиками, так и другими пролетарскими поэтами. «Попутчик!», «Исписался!» говорили завистники, что сильнее вгоняло в депрессию Владимира Владимировича. Проблемы были и в личной жизни Маяковского.
Но были и такие истории…
Не имея в гардеробе дорогих вещей, Маяковский был большим модником. Он всячески приспосабливал свою одежду к стилю богемы. В ход шли разноцветные ленты, крупные банты, кашне и т. д. За счет этих деталей он обыгрывал свой образ и в зависимости от ситуации мог прикидываться и франтом, и интеллигентом, и простаком. Стиль Маяковского хорошо характеризовал его внутренний мир, и он был разным. С одной стороны, Маяковский был великим поэтом революции, а с другой — слабым, ранимым и отвергнутым. Он жил и писал стихи в эпоху больших перемен, когда в стране происходили волнения и менялась власть. С идеалами революции он ассоциировал всю свою жизнь: от одежды и походки до любви и творчества. Несоответствия окружающей действительности его идеалам разрушили стимул творить, любить и наслаждаться жизнью. Перед тем как совершить самоубийство, он оставил письмо, в котором попросил никого не винить в его смерти и не сплетничать. «Как говорят — „инцидент исперчен“, любовная лодка разбилась о быт. Я с жизнью в расчете и не к чему перечень взаимных болей, бед и обид», — написал он в записке.
